Участников рынка углеводородов больше всего беспокоит перспектива перебоев в поставках через Ормузский пролив, расположенный между Персидским заливом и Индийским океаном. Через этот узкий участок моря в 2024 году перевозили почти 16,5 млн баррелей нефти в сутки, или 26% мировых поставок из Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта, ОАЭ и Ирана. В прошлом году через пролив также было отправлено на экспорт порядка 85 млн т сжиженного природного газа (СПГ) из общего объема мировой торговли этим топливом 411 млн т.
Фьючерсы на нефть марки Brent подорожали с 12 июня, с момента первых израильских ударов по Ирану, на 13%, до $78,5 за баррель с $69 за баррель, а на американскую нефть WTI — на 12%, до $75,3 за баррель с $67. Новый всплеск произошел после того, как США в ночь на воскресенье 22 июня нанесли удары по трем иранским ядерным объектам, хотя затем цены несколько снизились. «После вовлечения США в израильско-иранский конфликт на рынке усилились опасения, что Тегеран может принять ответные меры, в частности, перекрыв Ормузский пролив», — указывает портал Trading Economics. Парламент Ирана проголосовал в воскресенье за закрытие пролива, однако окончательное решение остается за Высшим советом национальной безопасности и верховным лидером страны аятоллой Али Хаменеи.
Тень Ормуза
Опрошенные Forbes эксперты все еще считают перспективу перекрытия Тегераном Ормузского пролива маловероятной, но уже не невозможной. Многое будет зависеть от того, как станет развиваться история на Ближнем Востоке, считает портфельный управляющий УК «Альфа-Капитал» Дмитрий Скрябин. «За последние два года эскалации были, но все успокаивалось, однако, возможно, что сейчас уровень напряженности более высокий, и в этот раз все может пойти по-другому», — говорит эксперт.
Угроза перекрытия пролива усилилась, потому что Иран может склониться к такому шагу, если почувствует, что ситуация выходит из-под его контроля, что есть риск крушения режима, а также если Тегеран захочет показать, что режим не бессилен, сказал Forbes эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности Станислав Митрахович. «Понятно, что такие вопросы решает не парламент, а непосредственно высшее руководство — аятолла Хаменеи и его окружение, — рассуждает он. — Я считаю такое развитие событий маловероятным, но не могу полностью исключить его. Хотя в случае перекрытия Иран рискует потерять свой собственный экспорт, рассориться с арабскими странами и спровоцировать новые масштабные американские удары по своим объектам».
Риск закрытия Ормузского пролива увеличился после того, как США приняли участие в конфликте, поскольку у Ирана появился повод использовать свой главный козырь — возможность влиять на перевозки углеводородов по проливу, согласен генеральный директор маркетплейса нефтепродуктов Open Oil Market Сергей Терешкин. «Однако стопроцентных гарантий того, что Иран перекроет пролив, все равно нет: в таком случае потери понесет Китай, основной покупатель иранской нефти и крупный импортер углеводородов из стран Ближнего Востока. С издержками столкнутся также Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт и Катар, и это дополнительно ухудшит международное положение Ирана», — указывает Терешкин.
«Несмотря на обострение риторики со стороны Ирана, реальная вероятность полного закрытия пролива, тем более на продолжительные сроки, неделю и больше, остается относительно невысокой из-за ощутимых экономических и геополитических рисков для самого Ирана, — говорит руководитель направления по развитию бизнеса компании «Прайм Брокерский Сервис» (ПБС) Евгений Бабошкин. — Ключевые торговые партнеры, прежде всего Китай, в значительной степени зависят от поставок через пролив в части импорта энергоносителей».
«Конечно, рынок может недооценивать риски, и цена на нефть с легкостью может улететь выше $80 за баррель, вплоть до $90 в случае дальнейшей эскалации напряженности, но, по крайней мере, пока участники рынка не рассматривают это как базовый сценарий, — говорит старший аналитик Альфа-банка Никита Блохин. — Рынок учитывает, что Иран до сих пор воздерживался от действий, могущих нанести ущерб его ключевым партнерам, в частности Китаю, который не только закупает иранскую нефть, но и выступает ключевым потребителем нефти из Персидского залива. От Ормузского пролива зависит и сам Иран: его перекрытие заблокирует канал сбыта иранской нефти».
Реакция Китая, получающего основную массу углеводородов из Ирана и других стран региона, может быть неоднозначной, рассуждает Митрахович из Финансового университета: «С одной стороны, Пекин не будет рад терять эти объемы. С другой стороны, он может быть стратегически заинтересован в том, чтобы американцы в ответ на перекрытие Ормузского пролива развернули масштабные действия против Ирана и в их ходе потратили много боеприпасов, а потом, если вдруг случатся какие-то события на Тайване, может выясниться, что военные возможности американцев окажутся ограниченными».
Перекрытие Ормузского пролива пока остается скорее формальной угрозой, так как последствия для Ирана могут оказаться весьма значительными в случае интенсификации ударов США, полагает независимый аналитик Максим Худалов. «Хотя я не ожидаю перекрытия пролива, такая возможность не исключена. Подвержен риску и проход танкеров западных собственников по другому важному маршруту экспорта углеводородов — Баб-эль-Мандебскому проливу, — добавляет эксперт. — Союзники Ирана, йеменские хуситы, могут оказаться менее сдержанными, чем официальный Тегеран. А они в прошлом году показали, что способны атаковать как военные, так и гражданские суда, вынудив часть судовладельцев направлять свои танкеры в обход Африки. Таким образом повышательное давление на котировки как нефти, так и газа в ближайшие две-три недели будет сохраняться».
Конфликт уже привел к росту цен на нефть: котировки Brent впервые с января превысили $80 за баррель, резюмирует Терешкин из Open Oil Market. «На этом фоне странам ОПЕК+ будет проще повышать квоту на добычу нефти: фактор геополитики будет сглаживать риски падения цен, — говорит он. — Как следствие, цены Urals временно превысят потолок в $60 за баррель». По данным портала Trading Economics, баррель российской нефти марки Urals 20 июня стоил $72, вокруг этих значений цены колебались и 23 июня, то есть рост с 12 июня, когда котировки находились на уровне $65 за баррель, составил 11%.
Иран, жара, пустые хранилища
Газ тоже дорожает. Стоимость июльских контрактов на поставку природного газа на газовом хабе TTF в Нидерландах утром 23 июня достигла €41,3 за МВт·ч, или $500 за 1000 куб. м, поднявшись почти на 14% с €36,2 за МВт·ч ($437 за 1000 куб. м) 12 июня. В США, крупнейшем поставщике СПГ в Европу, цены на хабе Henry Hub утром 23 июня колебались вокруг отметки $3,9 за 1 млн британских термических единиц (MMBtu), или $140 за 1000 куб. м, поднявшись на 11% с $3,5 за MMBtu ($125 за 1000 куб. м) 12 июня.
Среднемесячные спотовые цены в Европе держались в апреле-мае на уровне $415 за 1000 куб. м, что на 20% выше, чем в тот же период 2024 года, отмечает директор по исследованиям Института энергетики и финансов (ИЭФ) Алексей Белогорьев. В конце мая — начале июня, говорит он, цены росли, но не сильно: с 1 по 12 июня, в среднем, до $426 за 1000 куб. м (+3%) на фоне снижения поставок норвежского трубопроводного газа из-за планового профилактического ремонта газоперерабатывающего завода Kollsnes и повышенного сезонного спроса на кондиционирование.
«В ценах заложен напряженный баланс европейского рынка газа в этом году: необходимость повышенной закачки газа в подземные хранилища, потеря украинского транзита при стабилизации текущего спроса, — говорит Белогорьев. — Но напряженный не значит критический: риски есть, но они пока вполне управляемые. Поэтому сами по себе проблемы с балансом не должны были вести к дальнейшему росту цен до конца III квартала».
Однако после 13 июня газ подорожал и в Европе, и в Азии, отмечает Белогорьев. К 23 июня цены поднялись уже к $500 за 1000 куб. м, в последний раз на этом уровне они были в конце марта. «Объяснить этот внезапный рост иначе, чем воздействием ирано-израильской войны, сложно: каких-то иных предпосылок не видно, — рассуждает эксперт. — Мне кажется, что участники газового рынка в данном случае подверглись стайному инстинкту, подхватив нервозность нефтяного рынка».
Почему аналитик не слишком опасается перебоев в поставках СПГ из Катара и ОАЭ? «В последние несколько лет между Катаром и Ираном подчеркнуто хорошие отношения, — объясняет Белогорьев. — В текущем конфликте Катар занимает выраженно проиранскую позицию, и в частности, заявлял, что не допустит использования американской военно-воздушной базы Аль-Удейд, расположенной на его территории, для ударов по Ирану. Если Иран все-таки решится на какие-то действия в Ормузском проливе, они почти наверняка ограничатся нефтяными танкерами, и то далеко не всеми. На рынке газа сейчас сформировался спекулятивный пузырь, который сдуется сразу, как закончится острая фаза конфликта. С другой стороны, если кризис обострится и нефтяные котировки дальше будут ползти вверх, то газовые индексы, вероятно, последуют за ними».
Конфликт между Ираном и Израилем способен изменить маршруты поставок, а изменения в логистике усиливают риски и, как следствие, стоимость газа, полагает руководитель аналитического центра Mind Money Игорь Исаев. Ключевой фактор, вызвавший нынешний рост цен, — риск перекрытия Ормузского пролива, соглашается независимый аналитик Максим Худалов. «В этой связи азиатские потребители запасают газ на случай перебоев, что двигает цены вверх, — отмечает он. — Фактор заполненности европейских газовых хранилищ сможет повлиять на цены в августе-сентябре, когда в связи с приближающимся зимним сезоном закачка газа должна активизироваться».
Исаев из Mind Money указывает еще на один фактор, способствующий росту европейских цен: газовые хранилища в Европе сейчас загружены ниже среднего — примерно на 56% по сравнению с 75% год назад. Их заполнение, по данным Gas Infrastructure Europe, идет медленнее, чем в прошлом году. Летняя жара вдобавок к геополитике повышает вероятность дефицита в регионе, добавляет Исаев. В Европе и в южной части США погода стоит более жаркая, чем обычно, растет использование кондиционеров и, соответственно, спрос на электроэнергию, значительная часть которой производится с помощью газа, отмечает Trading Economics. 23–24 июня в США прогнозируется самая жаркая погода за последние 30 лет, рост температуры увеличит потребление газа и снизит закачку газа в хранилища, полагает Исаев.
«Кратковременные выгоды» для России
Для российского газового экспорта любой рост нефтяных и газовых цен на внешних рынках благоприятен, констатирует Белогорьев из ИЭФ. «На физических объемах экспорта этот кризис, скорее всего, никак не скажется, если, конечно, не брать в расчет маловероятный крайний сценарий остановки поставок катарского СПГ, — полагает он. — Если же Израиль возобновит удары по иранской газовой инфраструктуре, то Ирану может экстренно понадобится дополнительный импорт газа со стороны Туркменистана и Азербайджана, и российский газ в этом тоже может быть задействован, учитывая подписанный год назад «Газпромом» и NIGC стратегический меморандум о проработке поставок российского газа в Иран. Кроме того, могут снизиться или даже прерваться поставки иранского газа в Турцию, что откроет возможность для роста российского трубопроводного экспорта на турецкий рынок».
Россия дипломатически заявляет о поддержке Ирана, но при этом не будет отказываться даже от кратковременных выгод, которые ей могут принести более высокие цены на углеводороды, полагает Митрахович из Финансового университета. Возможные перебои с поставками ближневосточного газа могут дать России козырь в переговорах с Китаем о строительстве газопровода «Сила Сибири-2» и расширении нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО), добавляет эксперт. «Кстати, и в Европе в текущей обстановке может появиться больше сторонников восстановления отношений с Россией, по крайней мере в сфере энергетики, и они станут более открыто об этом говорить», — надеется Митрахович.
Россия может [существенно] выиграть, лишь если цены на газ или нефть остаются высокими продолжительное время — более квартала, считает Скрябин из «Альфа-капитала». Тогда, по его словам, с точки зрения дополнительных доходов бюджета и компаний эффект может быть значительным. «Но пока говорить об устойчивости последнего движения в ценах на углеводороды еще рано», — отмечает он.
Источник: Forbes
